Этот разговор состоялся еще 21.05.19г.. Заново редактировать его я не стала. Выставляю текст в том виде, каким он был в 2019году безо всякой дополнительной «обработки». Да, шероховат, не спорю, но вы даже представить себе не можете, как он выглядел изначально. Я работала как переводчик с русского на русский.
Мой первый вопрос. Когда я приезжаю на Бородинское поле, то сразу понимаю, что там была страшная битва с огромным количеством участников с обеих сторон. Я ВИЖУ это сражение, чувствую запах крови, слышу стоны и залпы. Когда же я приезжаю на Куликово поле, я не чувствую ничего. Как — будто оно чистое или вычищенное. Как это понять? Может быть, битва проходила в другом месте?
С.Р. – Нет, сражение было именно на Куликовом поле и совершенно достоверно описано в летописях. Дело в другом. После битвы осталось большое количество погибших и тяжело раненных с обеих сторон. Наших воинов мы старались быстрее вывезти с поля и похоронить по-христиански. Но это оказалось очень трудно сделать – не хватало повозок и людей. Да и народ вокруг был слишком перепуган и прятался в лесах. Так что сразу захоронить всех погибших мы просто не смогли, поэтому в первую очередь вывозили раненых.
Несмотря на все наши усилия, трупов на поле оставалось очень много, и они быстро начали разлагаться. Хуже всего то, что от них на живых людей перешла черная хворь. От нее стали гнить кишки и изо ртов полезли черви. Люди умирали в страшных муках. Тогда князь Дмитрий, по совету воеводы, приказал собрать все не захороненные тела и сжечь их, а пепел вместе с землей сбросить в воду. Мертвые тела, независимо от национальности, сжигали по всему берегу целую неделю. Потом весь пепел с землей, на которой были кострища, сгребли и сбросили в реку. Это было правильно, хотя и не по-христиански, но в тех условиях было не до религиозных традиций! После этого князь приказал поджечь всю окрестную траву и деревья.
Я.- Да…война диктует свои законы. Расскажи, а каким он был, князь Дмитрий Донской? Не по летописям, а в жизни? И какая твоя роль в его решении дать отпор Мамаю?
С.Р.- Видишь ли, главная проблема у нас с тобою, это разное понимание слова «иго». Вы представляете «иго» как абсолютное подчинение народа захватчикам–поработителям нашей земли, которые полностью лишили русские княжества любой самостоятельности. Мы же расценивали «иго» как обязанность выплачивать дань и предоставлять своих воинов для походов. Даже необходимость получать ярлык на княжение как «иго» в наше время не воспринималось. Для князей это было даже удобно — гасило постоянно тлеющие распри, устанавливало временное первенство и, при необходимости, давало реальную защиту. Для церкви такая практика на корню уничтожала любые ростки ереси, раскольничества или язычества. Слово «иго» для нас означало «хомут», «ярмо».
Я.- Т.е. существовала широкая практика доносов как на княжеском уровне, так и на церковном? И устранение конкурентов чужими руками. Да…ничего в мире не меняется. Но ведь ты не будешь отрицать, что первоначально «иго», в нашем понимании, было очень жестоким?
С.Р.- Нет, не буду. В первые годы после монгольского нашествия положение было просто катастрофическим. И слишком, неоправданно, жестоким. У монголов была прямая цель – максимальное уничтожение взрослого населения. Даже полон на первых порах старались не брать – пленники мешали быстрому продвижению вперед. Хуже всего, конечно, было молодым девушкам и женщинам, но это всегда и везде так. Монголы оставляли после себя кровавую пустыню. Но такая ситуация довольно быстро закончилась.
Я – Ты говоришь «монголы»? А мы – татаро-монголы.
С.Р. – Я сказал правильно. Сравни – вы сами говорите «немецко-фашистские захватчики», хотя против вас воевали армии многих европейских стран-сателлитов Германии. Так и тогда — во главе войска и самой идеи мирового господства стояли монголы, а остальные, самые разные народы, которых позже назвали общим именем «татары», гнали насильно, ибо они были также завоеваны и покорены. С ними монголы поступали еще более жестко, чем с другими пленниками – их использовали только для набегов и сражений, а в ином качестве они были бесполезны и не нужны. Поэтому наибольшие зверства творили именно эти полурабы — полувоины. Чтобы просто выжить.
Я – Но что-то слишком легко они «покорялись»…Или я ошибаюсь?
С.Р.- Нищета, страшная голодная нищета – вот причина отсутствия сопротивления захватчику. Чингиз-хан и пошел в первую очередь туда, где любое обещание еды и одежды делало его Богом. Так что не суди этих несчастных слишком строго. Да и защищаться им было нечем, и бежать некуда. Хотя их знать добровольно и охотно сразу перешла на монгольскую службу.
Я – Расскажи о князе Дмитрии Ивановиче.
С.Р. – Красавцем его нельзя было назвать. Попробую описать его внешность, хотя я могу быть пристрастным – я его не слишком любил. Невысокого роста, кряжистый или коренастый (не знаю, как у вас правильно), ноги кривоватые, что неудивительно, раз он с малых лет в седле. Голова крупная, шея короткая, мощная. Сильно развитые руки и ноги. Волосы у князя были темные с уже заметными залысинами на лбу. Седины не было вообще, что для нашего времени необычно. Лицо широкое, щеки впалые с глубокими морщинами. Глаза цвета янтаря, большие, но постоянно прищуренные. Правый глаз заметно больше левого. Рот крупный с надменно выступающей вперед нижней губой. Борода и усы короткие рыжеватого оттенка. Левую бровь пересекал шрам от стрелы, полученный еще в отрочестве. На теле вообще много шрамов. Абсолютная внешняя уверенность в своем превосходстве. Он везде производил впечатление властелина.
Что мне не нравилось в князе, так это непредсказуемость характера. Он вообще был очень необычный человек. Ум его постоянно находился под властью хитрости, и зачастую, услышав его решение, ты всегда должен быть готов, что оно может измениться, пока ты еще только дойдешь до двери. Но если уж он давал слово, то при любых обстоятельствах его держал!
Князя много раз пытались убить. В основном это были лазутчики из Киева. Вообще, после того как великокняжеский стол перешел во Владимир, а Москва стала возвышаться, Киев начал открытую клеветническую борьбу против владимирских и московских князей и, если бы Киев к тому времени полностью не ослаб, то вероятность открытой войны между Киевом и Московским княжеством была бы очень велика. Конечно, при условии поддержки литовских и польских князей. Мамай, идя на Русь, тоже очень рассчитывал на киевскую помощь. Так для киевских князей предательство стало хлебом, страстью и единственной надеждой снова стать великими. Как все повторяется, да?
Сам я, честно скажу, больше любил и ценил князя Серпуховского Владимира. Вот настоящий воин, истинный герой! Он не знал ни страха, ни усталости, ни сомнений. Это был огонь, Прометей! У нас он прозывался Володимир Хоробрый. А у вас ему и памятника достойного нет! А ведь без него на поле Куликовом могли и не победить…
Я.- Памятник я сама видела – в Малоярославце. Но, конечно, он достоин большего и лучшего. Надеюсь, так и будет! Но по нашим учебникам его роль менее значительна, чем твоя и Дмитрия Донского.
С.Р.- Да, историческая личность Дмитрия Ивановича, конечно, крупнее, ибо войско собиралось вокруг него, а не Владимира. Но я говорю не об истории, а о людях, которые сами творили историю, а не писали о ней. Есть разница?
Я. – Хочу еще раз вернуться к Киеву. Так получается, что врагом Московского княжества Киев стал уже в годы монгольского нашествия?
С.Р. – Не только Москвы, но Владимиро-Суздальского, Рязанского и Тверского княжеств. Короче, всех земель, что претендовали на великокняжеский стол. Сам же Киев с тех времен так больше никогда и не поднялся, что очень обижало местную знать. Но первым становится только тот, у кого спина прямая, а мозги гибкие. А те, у кого все наоборот, так и остаются навсегда бывшими. Так произошло и с Киевским княжеством. Несмотря на свое несомненно выгодное расположение и редкое для тех времен величие, Киев очень быстро стал задворками настоящей Руси, а потом и задворками Европы.
Я – Расскажи, как тебе удалось подвигнуть Дмитрия Ивановича на открытое выступление против Мамаевой орды?
С.Р. – Тут вот получилась какая-то путаница. Дело в том, что я никогда не разговаривал с князем о выступлении против Мамая. Я благословил его только тогда, когда битва уже началась. И не лично, а через гонца. Войско Мамая было огромным и несколько русских князей со своими дружинами пошли вместе с ним против Дмитрия и Москвы. В таких условиях надеяться на победу было просто невозможно! Но у нас уже был пример победоносного сражения на р. Воже против немалого войска мурзы Бегича. Вот тогда, перед тем сражением, я действительно благословил князя. Тогда нам было очень страшно выходить против монголов без Божьей помощи – ведь такое явное сопротивление было впервые!
Я. – А Пересвет и Ослябя? Они же были монахами?
С.Р. – Да, но тут у вас опять небольшая путаница. Когда вы говорите о монастырях и монахах, то представляете себе современные монастыри и современных монахов. В наше время монастыри имели и другое, основное назначение.
Если ты помнишь, я рассказывал, что несколько лет был вынужден прожить в Европе. Там у меня был близкий друг и помощник, францисканский монах, большой любитель разных неожиданных опытов. Мы тогда были очень молоды и любознательны. У нас было много друзей и знакомых. В их числе были и тамплиеры. Как ты знаешь, орден тамплиеров был разгромлен одним из самых алчных и развратных королей Франции – Филиппом Красивым. Ему вечно не хватало денег. Хотя я считаю, что и сами рыцари во многом были неправы – король все-таки выше Великого магистра и он власть, которую следовало уважать.
Так вот, после массовых казней те из рыцарей, кто остался жив, разбежались по разным странам. Их было немало в Германии, Италии и Испании. Некоторое количество тамплиеров отправилось и на Русь. Для многих это было самое безопасное место. Я потом, вернувшись в Москву, встречал их, уже старых и совсем больных, и помогал всем, чем мог.
Двоих рыцарей — тамплиеров мы прятали в подвале монастыря, и они делились с нами своими знаниями в строительстве укреплений, способах ведения осады, дипломатических переговоров, учета казны и налогов и многое другое. Все эти полезные знания я потом использовал при строительстве наших монастырей.
Согласно «Житиям», я основал большое количество монастырей. Число не скажу — я не считал. Наши монастыри строились с учетом не только местных условий и православных традиций, но и знаний тамплиеров. Все монастыри имели толстые и высокие стены, разбросанные на разных уровнях бойницы, рвы и дозорные башни. Обязательно присутствовали тайные колодцы и подземные выходы за стены. И другие приспособления, необходимые для отражения нападений и выживания при длительной осаде. Это были настоящие крепости – форпосты со своей системой оповещения.
То же касалось и монахов. Я устроил их жизнь в монастырях по орденскому принципу. Все монахи, кроме немощных, были обученными воинами. Занятия по владению оружием и верховой битве проходили каждый день. В любую минуту наши воины были готовы к защите монастыря и всех, кто спрячется за его стенами. Настоятели часто являлись не только духовными отцами, но и воеводами.
При этом монахи были обязаны жить по общинным правилам, т.е. обеспечивать себя сами – это уже было требованием неустойчивого русского земледелия, когда в годы неурожая крестьянам нечем было кормить семьи и платить князю. Не хватало, чтобы еще и монастыри их обирали! Это уж потом стало нормой.
Вот и Пересвет с Ослябей тоже были монахи — витязи. Оба прошли серьезную боевую подготовку и до Куликова поля не раз принимали участие в отражении монгольских набегов. Перед битвой попрощались с миром и приняли схиму. Они знали, на что идут. И кого поведут за собой.
Я – Понятно. Правда, у нас мужские монастыри — это только места для молений и убежище тех, кто не смог устроить свою жизнь в реальных условиях. Или устал от жизни. Или просто боится жизни и ожидает от нее только ударов по самооценке. Хотя я могу и ошибаться. Во всяком случае, все, с кем я разговаривала, были именно такими – обиженными на жизнь. И на женщин. По ним и сужу.
Меня очень позабавил случай в Ростове Великом. Представь – зима, настоящий холод. На входе в монастырь меня останавливает охранник и требует обмотаться какой-то безобразной тряпкой, которую и в руки взять противно. Спрашиваю, зачем? Ведь при таком холоде мы все вынуждены ходить в теплых брюках. Ответ восхитил – «а это чтобы не смущать молодых монахов, которые могут возбудиться при виде женских коленок!» Повторяю – мороз, какие еще коленки?! Что же у них там творится в мозгах, если даже в сильный мороз глухо обрюченные женщины могут вызвать у них «возбуждение»?!
Понимаешь, получается, что они, эти молодые мужчины, абсолютно бесполезны для страны и своего народа. Что нам из того, что они «молятся», если они уйдут из жизни, не оставив после себя потомства, столь важного для нашего народа? И почему они молятся «за нас»- разве мы их просили? Свою молитву мы обязаны творить самостоятельно, без ненужных «посредников». Кто решил, что Господу нужны их восхваления и самоунижения? Тем более что, отказавшись от нормальной мужской жизни, они и так унизили себя ниже некуда! Вполне же можно сначала выполнить свой «библейский» долг по размножению и заселению земли, а уж потом затвориться в стенах монастыря? Я не вижу от их «молений» никакой практической пользы для страны. Духовность? А разве духовность это только церковь? Маловато как-то…
Я, конечно, сейчас покажусь тебе наивной дурой, но спрошу. Всевышний создал только два вида людей с определенными внешними данными и физиологическими особенностями. Такое телосложение обязывает людей использовать данную Богом физиологию именно в главных при Создании целях – «плодитесь и размножайтесь», без этого род человеческий просто исчезнет! Если бы Господь хотел создать людей только для молитв, отшельничества и пренебрежения своим мужским долгом, то, наверное, эти люди выглядели бы по-другому? Какое же право имеют эти полные сил молодые мужчины так поступать с Божьим даром, самовольно отвергая его? Кто поставил себя выше воли Творца?! И зачем они вообще нужны в таком случае? Как ты считаешь?
С.Р. – Я только что говорил о наших монастырях и о наших монахах. Разве это не ответ на твой вопрос о мужском естестве и предназначении? Кстати, в монастырях полного запрета на общение с женщинами и женитьбу у нас не было. Это началось значительно позже, когда светлое православие было извращено на византийский лад. А в католической церкви пошло от апостола Павла, но об этом, если захочешь, расскажу позже.
Я.- Хорошо. Вернемся к Куликовской битве. Ты говоришь, что были русские князья, которые выступили на стороне Мамая. А это значит, что в ваше время не было понятия патриотизма? Пусть пока не государственного, но хотя бы национального?
С.Р.- Вот-вот, вы, живя сейчас в абсолютно другой реальности, считаете, что и в мое время существовали те же понятия народа. Нет, по-настоящему русский народ как единый народ образовался значительно позже. В период монгольского нашествия такого общего понятия просто не существовало. Были разные княжества. И долго считалось, что в разных княжествах живут близкие, но все равно разные народы. Народ одного княжества не считался единым с народом из соседнего княжества. И так было до Ивана III Великого, при котором стало появляться понятие государственности. В мое время нападение на другое княжество, захват и продажа его жителей не считалось чем-то преступным – они были чужими. Поэтому предательства князей тоже были нормой, как и привлечение карательных монгольских отрядов против соседних княжеств. Ценность имела только земля, но не люди. Да вы и сами это знаете.
В своих описаниях исторических событий вы полностью забываете главное – образ нашей жизни. Из вашего времени давать оценки нашим военным действиям просто нелепо. Мы жили в зависимости от времени года. Понимаешь, что это такое? Осенью и весной ни воевать, ни жить нормально не получалось. Значит, ждали – либо земля подсохнет, либо снег плотно ляжет. Поэтому основные события происходили тогда, когда это позволяли дороги. Вот когда Москва победила полностью и все торговые пути стали вести в Москву, только тогда основные дороги стали проходимыми весь год.
Я — Хорошо. Пока оставим эту тему. Вернемся к событиям после Куликовской битвы. Как нам известно из летописей, через два года хан Тохтамыш с большим войском вернулся на Русь и полностью сжег Москву. Не считаешь ли ты, что «куликовские жертвы» были напрасны, и выступление против Мамая не дало нужных результатов?
С.Р. – Нет, не считаю! Поражение Мамая открыло дорогу к будущему полному освобождению Руси от монгольского ига и поглощению всех ордынских земель Русским государством. Если же говорить о том, что Тохтамыш сжег Москву и побил почти всех ее жителей, то мне придется напомнить тебе о том, что я говорил о характере Дмитрия Ивановича. Капризность, непредсказуемость решений, обидчивость…Он просто сбежал из Москвы и бросил ее на произвол судьбы! Больше тут говорить не о чем.
Я. Так что же в твоем понимании является настоящим патриотизмом, искренним, без «шор» и без праздничной «шелухи»?
Ты прожил огромную, многовековую жизнь, хотя не знаю, можно ли назвать жизнью бестелесное существование. Ты видел и видишь разные проявления человеческой натуры – от возвышенного самопожертвования до самого низменного равнодушия и активной подлости. ТЫ можешь нас судить.
Наш якобы «цивилизованный» мир сейчас живет какой-то неестественной жизнью. Он так далек от родной природы, не любит ее и даже так боится, что для многих само слово «патриотизм» уже стало чем-то отжившим, замшелым, ненужным. Нас сейчас можно сравнить с жителями небоскребов – вроде ходим по комфортному надежному полу, а на деле висим над пропастью. И удивляемся своему плохому здоровью и расшатанной нервной системе. А что должно нас подпитывать, если мы сами уже отказываемся от своей природы?
С.Р. Вот ты и сама нашла абсолютно точное понимание патриотизма – это духовное слияние с родной природой. Духовное, переходящее в физическое. Понимаешь? Новорожденное дитя еще не знает о своей национальности, но уже глотнуло воздух своей Родины. И это первое, что человек познает в начале жизни – воздух Родины! Потом пойдет молоко матери, семья, язык, культура – все составные разной национальности. Но давай поговорим на эту важную тему в другой раз – я устал, да и у тебя уже осталось мало сил для продолжения нашего общения.
Я. Договорились. Но обещай, что ответишь на все мои вопросы, даже неудобные?
С.Р. Обещаю.
….. ///// …..
После этого разговора прошло 3года. Был КОВИД, самоизоляция, общий стресс, теперь Специальная военная операция. Все мое общение с Духом св.Сергия временно прекратилось. Но совсем недавно Он согласился продолжить наши беседы и ответить на «неудобные вопросы». Поговорим – услышим – поймем!
Всегда с вами, Славина И.Г.
Москва, Кузьминки. 12.05.22г.